Я снова здесь, и снова многое прочитано.
"Крошка Доррит". Роман Диккенса из позднего периода, разделенный на две части. Первая - о бедности и невзгодах, вторая о богатстве, но пока еще не о счастье. Печальное повествование, в числе прочего рассказывавшее о семье, волею судьбы оказавшейся в долговой тюрьме. Отец был уверен, что не задержится здесь. И остался на много лет, вместе с сыном, дочерью и еще одной девочкой, которая родилась уже в тюрьме, не ведая иного дома. Она стала ангелом-хранителем семьи, которая ее презирала, потому что никто не желал унизиться до работы и внимания к людям, которые тоже находятся на дне, но не имеют такой родословной. А потом появился Артур, сын одной из ее работодательниц, которого Эми полюбила всей душой. Но не посмела выразить это слишком явно. И он тоже. В общем, все, на что его хватило - это помочь семье Доррит. И вот тут начались ее страдания. Эми не могла забыть прошлого и вести себя как дама, хладнокровно, чинно и бессердечно. А отцу она стала не нужна. Как всегда, есть злодеи, правда, на этот раз не столь убедительный, да еще и туманный. Как всегда, есть лицемер, точнее, лицемерка, спокойно губящая людей якобы ради их посмертного блаженства ( чего стоит только история Артура, который оказался ей не родным сыном). И в заключение - торжество любви и справедливости. всем по заслугам.

Залыгин. Соленая Падь. Читала скрепя сердце и сцепив зубы. Книга показалась настолько скучной, что даже мало что зацепила разумом. кажется. ничего в голове не осталось, кроме символизма карандашей и фразы "некто как он, некто другой", по которой хотелось пройтись корректорской правкой.

Двухтомный "Яд минувшего" тоже мной прочитан. Читала, как и обычно, с интересом и некоторой жадностью. немного всплакнула над Мэллит, поволновалась за МАтильду, очень доставила удовольствие Зоя Гастаки. А над пресловутыми белыми штанами и всей картиной суда я просто хохотала, так что бабушка в другой комнате испугалась. Но не буду рассказывать, зачем портить удовольствие.
Джейн Остин. "Эмма". Ироничный и милый роман. Весьма полезный. надо сказать. Не стоит верхоглядом решать чужие судьбы, женить, соединять и что-то придумывать, не спросясь самих людей. Это чуть было не кончилось весьма печально не только для жертв благодеяний героини, но и для нее самой. Впрочем, ей все же повезло.

Приставкин. Ночевала тучка золотая. Повесть необычайно душевная. Повесть-крик. повесть-зов, повесть-боль. О детстве сирот в войну, полном голода, лишений и, как ни странно, радостей, потому что они виднее. О первой, еще не постижимой любви. об умении принимать на себя ответственность, но и о маленьком обмане и небольшом преступлении. О войне, о верности своему обычаю, о жестокости, о братоубийстве и братстве. о непостижимой верности двух братьев не по крови, а по судьбе, которые, будь они хоть чуточку старше, неминуемо стали бы врагами. А самое чудовищное и ярко написанное - уехавший брат Сашка. который никогда не вернется, потому что.. а впрочем. читайте.

Салтыков-щедрин. Современная идиллия. Тяжеловатая гротескная вещь, которая иногда вызывает мысли вроде "так вот чего Блэр начитался, который Оруэлл". Просто о том, что жить в такой стране по-человечески нельзя. Придется либо превратиться в "свинью", либо стать сыщиком. Потом возникнет Стыд, но... он возник у героев, только они умолчали о том, что было потом. Что-то подсказывает, что стыд не дым и глаза, знаете ли, не выест.

Синявский. Любимов. Злая повесть о построении коммунизма в отдельно взятом городе с помощью гипноза. какой-то оттенок Беляева пополам с "Чевергуром", который я все никак не могу перечесть.
Стругацкие. Град обреченный. Прочитала - сидела как шальная. А мне потом еще спать было идти. Испытание. Эксперимент, выбор, что угодно. Все самое страшное, все самое сильное. самое мудрое. Обретение. обучение. инициация. И потом, новому - жить в прежнем мире. это и есть самое страшное.
Отягощенные злом. Библейские толкования вызвали не то, что отторжение. а некоторое не совсем приятие. Кроме изображения креста как трибуны. Потому что Он позволил, буквально заставил себя распять по одной простой причине - чтобы быть услышанным. И история, как водится, повторяется. но по-иному. А вечны не апостолы и не безумцы, а другие... И это грутсно. Но все же есть те. кто могут понять. не разлагая.

Толстая. Кысь. Постапокалиптическая антиутопия. которая кончается не то, что ничем, а хуже чем ничем. Революция оказалась бесполезна, а книги не теми. ...

Уэллс. Пища богов. Сначала все было слегка похоже на "Роковые яйца". наелись цыплята, случайно пчелы и прочие особого стимулирующего вещества (цыплята в рамках эксперимента. остальные - из-за безалаберности) и пошло. Осы с курицу, куры с лошадь, лошадь... ну их не было, и это хорошо. Потмо этим стали кормить людей. детей, главным образом случайно. А прерывать было уже нельзя. дети бы умерли. И вот тогда появилась новая порода. Они и ростом в десять метров, и разумом не обижены. Сильны, умны, гармоничны. Но не такие. но опасные. Им объявили войну. Но они знают, что делать - сделать всех ткими же, распыляя пищу. Только я думаю - стирать различия неперспективно. Они будут... всегда. А Земля, в отличие от всей фауны не растьет. Так что я провижу за финалом романа не триумф человека. а экологическую катастрофу.

Шостром. Анти-Карнеги. Книга о том, как манипулируют люди друг другом, а также о том. как можно перестать этим заниматься, то есть актуализироваться. А я так думаю, что актуализироваться - это начать выдумывать неизвестно что. ковыряясь в подсознаниях и псевдопсихологии. А манипулировать, недоговаривать, чуточку привирать, говорить комплименты - да на этом жизнь стоит. Нет, все же Берн мне симпатичнее, он не так резок.

Шукшин. Я пришел дать вам волю. Книга о Степане Разине. В какой-то мере это развернутый портрет, более масштабированный, тех чудиков. которых так много у Шукшина. Живых, вольных, смелых, отчаянных, веселых, которым неизвестно что в голову приходит. Пока они везучи, их любят, за ними идут. за Стенькой тоже шли. А потом он потерпел поражение. толкьо не знал он. что много раньше готовы были казаки его сдать. и сдали. Что интересно в этом романе - что он значительно менее фольклоризирован, чем можно было ожидать. И удивительно красив и с трашен.
И, наконец, "Земля людей". Книга. наверное, о жизни. О свободе, который нет. Потому что земля ее не даст. И о том, как драгоценна жизнь, вода, желание. человек. Как прекрасна пустыня, как опасна звезда, принятая за маяк. Как враждебно прекрасное небо, как родна земля...