Дочитала "Кондуит и Швамбранию" Льва Кассиля. И мне понадобилась почти неделя, чтобы собраться с мыслями и написать внятный отзыв.
Это произведение попало в мой список по двум причинам - во-первых, мне с детства запомнился рассказ Кассиля "У классной доски" (проходили в начальной школе) и я сделала вывод, что писатель хороший Кроме того, он родился и вырос в городе-спутнике Саратова, Покровске (ныне Энгельс), так что у меня был еще и шкурный интерес. Надо сказать, я не прогадала.
Книга автобиографическая и четко делится на две части: до революции 1917 года ("Кондуит") и после ("Швамбрания"). Кассиль описывает свою школьную жизнь, причем последовательность повествования всьма условна - повесть состоит из коротких глав, в каждой из которых описано какое-то значимое для маленького Кассиля событие. По сути книга очень напоминает "Республику ШКИД", только речь идет не о беспризорниках, а, казалось бы, об их прямой противоположности, все-таки Кассиль сын врача и учительницы музыки. Однако, видимо, дети есть дети, а может, дело во времени, но поведение маленького Лели и его брата Оськи мало чем отличается от Мамочки, Японца и им подобных. В повести очень много интересных исторических деталей, ими, как мазками, четко рисуется портрет эпохи. Эпохи перемен и тотального разрушения.
Мне было любопытнее не столько читать об исторических событиях, сколько следить за судьбой Швамбрании - государства, выдуманного Лелей и Оськой, в которое они играли много лет. И проснулся во мне интерес лингвистический Потому что история Швамбрании - это продолжение "От двух до пяти" Чуковского. Каждая фраза - отдельное наслаждение. Не перестаешь восторгаться детской фантазии:

интересные цитаты

Оська был вице-адмиралом и главным матросом, Имя его было Сатанатам. Происхождение имени Сатанатам оперное. К нам ходил петь басом один провизор. Он пел арию Мефистофеля: "Сатана там правит бал", слишком надавливая голосом на отдельные слоги. Получалось: "Сатанатам".

* * *

За Матчишем простирались дремучие мужественные леса. (Таких лесов, конечно, не бывает. Про леса иногда говорят, что они девственны. Но адмирал был женоненавистник.) В мужественных лесах мы охотились на диких конь-яков. Конь-яки водились только в Швамбрании. Голова у них была как у буйвола, а все тело конское. Они бодались и лягались. Они были свирепы. Затем мы с Сатанатамом исследовали пустыни Кор-и-Дор. В пустыне было очень пусто.

* * *

Был остров на том океане. Пустынный и мрачный гранит. Назывался он островом Наказань и входил в Пилюльский архипелаг. Там был мыс Угол. На мысе, в ракушечном гроте, жила Черная королева. Мы пристали к острову. Королева выглядела неплохо, только заплесневела немножко.
Затем мы миновали опасные острова Хину, Биомальц, Микстуру, Какао и Рыбьежирск. Дойдя до мы-са Конек, мы увидели вершины Кудыкиных гор и недосягаемую вершину Ребус.

* * *

Прокуратом служил лично граф Уродонал Шателена, весь чернокурый и подлец.

* * *

А Бренабор говорит мне; "Господин подсудимый! Даю вам пять минут, можете выразиться последними словами".

* * *
По сути, можно всю книгу цитировать.
Однако, помимо Швамбрании, страны мечты, существует и настоящая жизнь. В ней есть место революции, войне, гибели старых друзей, "уплотнению", приезду голодающих родственниц из Петербурга (как по этому поводу остроумно выразился Оська: "Три тетушки живут у нас в квартире - как хорошо, что три, а не четыре")... В 1918 году Кассиля-старшего отправили на фронт, работать военным врачом и Леля остался за главного. Но даже в это нелегкое время в его душе оставалось место для Швамбрании...
И поэтому конец повести меня очень огорчил. В последний раз я так расстраивалась, когда в 13 лет дочитывала "Унесенные ветром" и не могла поверить, что Ретт Бвтлер уходит от Скарлетт навсегда. Так и здесь - конец мне кажется слишком уж политически выверенным. А если я неправа, и все так и было на самом деле, становится еще страшнее. Потому что в конце Лелю заставляют отказаться от своей мечты и Швамбрания разрушается.
А вот и тот самый политически грамотный эпилог:

читать дальше

Я был недавно в Энгельсе. Я ездил поздравить Оську-отца. У него дочка. Когда я в Москве получил это известие, мною овладел, каюсь, приступ былого швамбранского тщеславия. Я придумал высокопарное надколыбельное слово, приготовил речь... Но вот пришло письмо от Оськи: "Довольно! Довольно мы наплодили с тобой несуществующих ублюдков. Дочка у меня настоящая, и никаких швамбранцев и кальдонцев."
И далее (Кассиль приезжает в Энгельс и показывает брату рукопись "Швамбрании"):

читать дальше

Я буду официален, товарищи, - сказал Оська. - Книга справедливо свидетельствует, что мы были никчемными и солидными дураками. Автору удалось разоблачить всю беспочвенность подобных мечтаний. Но он, к сожалению, не избежал мелкобуржуазной расплывчатости в отдельных характеристиках. Зачем, разоблачая никчемность и беспочвенность швамбранских мечтаний, ты как будто допускаешь перегиб... Ты хочешь лишить современность права на мечту. Это неверно! Надо это оговорить. Тут, понимаешь, надо разуметь под этой романтикой то же, что Ленин разумел под мечтой. И это больше не недостижимая фантастическая звезда, это не утешающая химера. Это просто самый наш план, самая наша пятилетка и дальнейшие сверхпятилетки. Здесь проявляется наше стремление сквозь все препятствия двигаться вперед. Это тот "практический идеализм", о великом наличии которого у материалистов говорил Энгельс в ответ на упреки узких материалистов в "узости и чрезмерной трезвости". Вот о чем надо было сказать, - закончил ученый Оська. - Оська, - сказал я смиренно, - в книге много ошибок. Я сам это чувствую, но не умею еще испра-вить их. И не торопи меня. Все это надо пережечь в себе.
В очередной раз я поняла, что все к лучшему - если бы я прочла эту книгу в детстве, то почти наверняка восприняла бы ее как своеобразное продолжение "Республики ШКИД", а подтекст не прочувствовала. Лишний раз убеждаюсь в том, как полезно бывает перечитать (или прочесть впервые) детскую литературу советского времени, восприятие меняется совершенно, многие вещи начинаешь понимать и чувствовать совершенно иначе.