Начнем с традиционных дифирамбов)) Кажется, все уже все сказали про этот роман, но я тоже не могу промолчать, потому что по мере чтения я буквально пропустила его через себя - это такой текст, к которому невозможно остаться равнодушным. читать дальшеКажется, дело отчасти - в самом его предмете, а отчасти - в его неровности. Знала я раньше и про дело генетиков, и про дело врачей, и про дело кибернетиков, но все они как-то сливались и бледнели на фоне остальных советских кошмаров. Солженицына вполне можно понять в этом плане: если уж писать социальные вещи, так сразу про ГУЛАГ, вроде бы. Но нет, от Солженицына и иже с ними с их тотальным отрицанием советского мира и системы веет соц.заказом, не столько надуманностью, сколько чересчур холодным и пристальным, предвзятым взглядом.
Дудинцев - совсем не то. Меня по-настоящему удивила та теплота, с которой он смотрит на свой мир и на своих героев. С первых же страниц они появляются все как чрезвычайно умные, интересные и обаятельные люди. Очень живые. Говорящие неожиданно умные и резкие вещи. Первый же подслушанных за фанерной перегородкой разговор, прекрасная фраза профессора Хейфеца "Каяться не буду. Санбенито не надену", которую временами ужасно хочется взять в автоподпись. И их реакция на разоблачение - не преувеличенная, а вполне спокойная реакция взрослых умных людей.
Странно все-таки, ужасно странно было читать про советскую действительность - самые страшные времена после войны, еще при Сталине - в таком тоне. Я как-то привыкла, что тексты об этом периоде обычно окрашены либо в черный (террор, голод, разруха, проклятый коммунизм), либо в розовый (взвейтесь да развейтесь, великие подвиги великого народа). "Белые одежды" - роман в "естественном освещении". Человек сам на себе белых одежд не видит, и на героев своих автор надевает их весьма осторожно, так, что нитки нигде не торчат. А ведь раньше я думала, что советский человек, вне зависимости от того, за какой он был лагерь - это был человек какого-то другого, совершенно неясного мне мышления и морали. Оказалось же, что самое странное, что люди - они точно такие же. Не глупее, а гораздо умнее нас с вами. Без шор и розовых очков. Нормальные люди, попавшие в ненормальные жизненные обстоятельства. Остаться нормальным человеком и при этом сохранить жизнь - вот главный квест. Текст порождает ощущение какого-то глобального социального эксперимента над этими - вполне нормальными - людьми, которых взяли и поместили в общество с извне навязанными и неестественными законами. Вот от этого становится по-настоящему страшно. Это не замятинские буквы алфавита, а действительно живые люди, у которых и помимо самого эксперимента есть куча обычных проблем и заморочек - от здоровья до личной жизни.
Признаться, первую половину романа я ужасно боялась, что он закончится так же, как "Гроздья гнева". Однако надо отдать должное автору, он не только не погрешил против истины, но и сумел вывести гораздо более тонкий и умный финал. Это ведь совершенно прекрасный образ: как зло, вполне утвердившееся на своих позициях, внезапно отступает. И чем больше осознает себя как зло, тем дальше отступает, давая другим путь. Взрыв - а потом медленное угасание, и вот костер, в котором не одна жизнь сгорела, уже потух. Ничего не потеряно, пока жизнь продолжается, все еще можно переиграть. Никто никого не будет добивать. Никто никому не будет мстить. Или жалеть. Что прошло, то прошло. И несмотря на вполне естественное читательское желание видеть лысенковцев поверженными в прахе, в тех же лагерях - надо признать, что автор был прав. Подставлять или нет вторую щеку или нет - это уже вопрос личного чувства морали, а вот мстить не нужно. Просто потому, что не стоит играть в эти игры.
Еще одна странность: чем больше читала, тем больше удивлялась. С одной стороны, написано очень-очень просто, не в том смысле, что язык автора простой, а в том, что в нем нет никаких искусственных красивостей. Либо описания, либо диалоги. И то, и другое – более чем естественно. Пожилому затравленному профессору вполне можно простить некоторую высокопарность. И в любви тоже люди обычно признаются не пафосными фразами, а неловкими междометиями и прочими глупостями. Диалог Федора Ивановича и Леночки во время их первой ночи (подслушанной, а не подсмотренной) – одна из таких вершин, он удивительно достоверен. Такое чувство, что автор посмотрел в зеркало на себя и на своих любимых – и написал. И все эти несвязные, оборванные реплики с многочисленными многоточиями, сочетание изящных фраз и помарок на письме – все это настолько живое, настолько чутко уловленное. Отчасти поэтому, кажется, текст производит такое впечатление: не составляет ни малейшего труда поверить, что эти люди были и жили, ведь так живут и говорят и сейчас.
И при всем при этом – они говорят удивительно мудрые вещи. Личный тяжелый опыт к этому вообще, кажется, располагает, но столько фраз, которые тянет записать, в этом романе даже не ждешь увидеть.
Не могу не процитировать многократно и везде процитированное, из предсмертного письма академика Посошкова: «Желание смерти – не есть желание смерти. Это только поиск лучшего состояния. Что в конечном счете является крайним выражением желания жить». Скажете, разве применительно к автору и его ситуации это не истина?
Все вышесказанное – это впечатления по мере чтения. А через пару часов после закрытия книги меня осенило: весь советский антураж, вся трагедия – только форма для выражения одной, главной идеи. О том, как внезапно поворачивается человеческая жизнь. Поворачивается медленно и незаметно, и кажется, человек на каждом этапе может контролировать процесс, может отказаться, может вернуться к старому. Может или нет – не столь уж важно, главное, что перемена все-таки произошла.
Вот так бывает: живешь себе, живешь, понемногу смиряешься с тем, что происходит вокруг тебя. В зависимости от силы и упрямства, с переменными успехом ползешь по жизни. Нелюбимая работа, нелюбимый город, нелюбимые люди – ну, говорят, стерпится-слюбится. И потом, пока не попробуешь другого, не узнаешь.
А потом исподволь, чередой мелких событий, происходит поворот в судьбе. Перемена, после которой герой становится совершенно другим человеком. Стоит только повернуться – и вот ты уже не ползешь против ветра, а летишь. Именно это с Дежкиным и происходит. И не только с ним. Там есть прекрасный монолог Жени Бабич, студентки-отличницы, когда она признается Дежкину в любви:
"Я вас люблю, Федор Иванович. Я серьезно... Но вам уже не опасно... Я опоздала, опоздала... Вижу все, вы уже давно летите куда-то. У вас глаза блестят. Ждете этого звонка, прислушиваетесь... А ведь если бы не было этого вейсманизма-морганизма... И академика Рядно, и всех этих... обстоятельств... Я могла бы и пропустить вас. И вы бы не летели куда-то, а тихонько преподавали что-нибудь. Что-нибудь спокойное. Биология ведь спокойная наука, правда же? А меня бы интересовал какой-нибудь лыжник со спортивным разрядом... Институтский чемпион..."И думается: а ведь действительно. Если бы не эта встреча, если бы не это мелкое событие – или даже не так, иногда и не установить, с какого момента началась перемена. Но все же есть четкое ощущение до и после.
По-моему, это не то чтобы большое счастье, но она из самых ценных вещей, которая может произойти в жизни. Потому что ценнее опыта нет ничего, а путем таких перемен создаешь себе новые личности и как бы проживаешь куда больше, чем прожил бы, если бы никуда не двигался. Так никогда бы и не узнал, что в тебе там дремлет. И в умении летать себя бы тоже не заподозрил. Эта одна идея стоила того, чтобы вокруг нее написать такой прекрасный роман – хотя я почти уверена, что она реализовалась почти случайно, почти ненамеренно – просто потому, что автор стремился показать естественное течение жизни. В которой – с учетом описываемой ситуации – без этого никуда.
Владимир Дудинцев "Белые одежды"
Начнем с традиционных дифирамбов)) Кажется, все уже все сказали про этот роман, но я тоже не могу промолчать, потому что по мере чтения я буквально пропустила его через себя - это такой текст, к которому невозможно остаться равнодушным. читать дальше