mirror mirror on the wall, show me where the bombs will fall.
Разбавлю поток списков своей первой в этом году рецензией)
Марина и Сергей Дяченко "Vita Nostra"
Марина и Сергей Дяченко "Vita Nostra"
Vita nostra brevis est,
Brevi finietur.
Venit mors velociter,
Rapit nos atrociter,
Nemini parcetur
Жизнь мы краткую живем,
Скоро она кончится.
Смерть приходит быстро,
Уносит нас безжалостно,
Пощады не будет никому.
Именно из древнего гимна студентов – не самой оптимистичной песни на свете, надо сказать – было позаимствовано название для романа. Сначала оно кажется неуместным более чем полностью – потому что сначала происходящее напоминает подростковое фэнтези с легким налетом абсурда. Саше Самохиной около 16 и она отдыхает в солнечном Крыму с матерью, окунается в соленые волны, бегает за вишней в легком сарафане – а потом эту семейную идиллию нарушает появление незнакомца в темных очках, который ее повсюду преследует. И тут начинается невообразимое выполнение странных, никому, на первый взгляд, не нужных заданий вроде ежеутренних заплывов голышом и пробежек в полпятого утра. Если все сделать правильно, тебя будет тошнить золотыми монетами. Если полениться, просачковать или ошибиться – кого-то хватит удар. Кто-то заболеет. Кто-то умрет. Как потом выяснится, Саше достались далеко не самые тяжелые задания, но сначала это не имеет никакого значения, потому что читатель сосредоточен на том, чтобы максимально выгнуть брови в недоумении.
Дальше – больше. Монеты оказываются баллами, необходимыми для поступления в некий институт специальных технологий далекого провинциального города Торпа. Хочешь ты там учиться или нет – тебя никто не спрашивает. Здесь твои желания в принципе никого не волнуют. И как только ты для себя делаешь вывод «отечественный Хогвартс тоталитарного уклона и постсоветского колорита», начинается самое интересное.
Никто не знает, никто не может объяснить, чему здесь учат. Студенты вынуждены зазубривать абракадабру, делать умственные упражнения, которые кажутся невозможными: вроде попыток поместить большую сферу в меньшую, не изменяя их диаметра. От этого скрепят мозги -–и от этого они со временем начинают работать по-другому. В бездумной вязи букв начинает появляться смысл; он похож на лисицу из сказок: покажется, махнет хвостом и был таков. И кому-то все равно, а Саша пускается в погоню. На фоне общажных дрязг, мимолетных романов и семейных проблем происходит нечто куда более важное: студенты меняют свой способ восприятия мира. И если ты любишь учиться, ненавистные упражнения и текстовые модули становятся единственной отдушиной в этом замкнутом на себе мире, где все держится на страхе. Подростков заставляют учиться через страх. Все их действия – и не действия тоже – контролируются страхом, потому что нет более действенных стимулов. Ни любовь, ни честолюбие не могут сравниться с ним. Не могут ли? Тягучий, вязкий страх является превалирующей эмоцией книги. И едва уловимыми штрихами прописанный быт с его спартанскими условиями отлично дополняет картину постоянной тревожности – которая очень важна, но все самые важные секреты открываются под конец.
И постепенно все обретает смысл. Что, если мы не люди – но при этом не волшебники, не оборотни, не вампиры и прочая ересь? Что, если мы слова, а наша реальность – это гипертекст? И то, что звучит очень глупо со стороны, то, что можно пережить и осознать только пережив вместе с Сашей всю эту вереницу событий, метаний, бесконечных срывов с самого края, на самом деле очень важно. Если просто на минуту представить, что все, что существует вокруг, подчиняется не просто правилам, а правилам Речи, что, если все мы на самом деле – проекции слов? Каким словом мы бы были, если бы смогли приблизиться от искореженной копии в человеческой оболочке до собственного эйдоса (привет, Платон, я всегда любила миф о пещере)? Как бы мы прозвучали? Смогли бы мы что-то изъявить? А может, себя вообще стоит искать не среди предлогов, глаголов и наречий, а среди чего-то другого, потому что гипертекст (почти) безграничен.
Ужас и тянущий где-то внизу живота страх перед неизвестностью, который оттеняют только короткие вспышки агрессии, делают Сашу наркоманом: впрочем, мне не понятно, был ли результат неизбежен или она сама себя подвела к черте, чтобы по собственному выбору ее переступить. Она глотает упражнение за упражнением в жадной охоте за смыслом, потому что смогла найти его здесь, в мире, где мы совершаем тысячу бездумных операций, не приближающих нас к гармонии ни на миллиметр. Она меняется сама и меняет других людей, подминает под себя реальность – так бесконтрольно, что становится опасной. Глаголы в повелительном наклонении именно такие – вздорные, сложные, жадные, подчиняющие себе всех «если бы» на своем пути.
Но ведь Саша даже не глагол. Она пароль, который может создать новый мир. И тут огромное пространство для жаркой философской дискуссии: может ли считаться свободным от страха то, что осуществилось лишь благодаря нему? Стало ли оно ультимативно новым? Я не философ, для меня важно лишь то, что Саша сделала, вероятно, самый мудрый выбор – из бесчисленного множества глаголов она прозвучала как «Не бойся». И это мир, в котором любовь не отравлена страхом.
Как-то совсем не хочется думать о том, к чему были эти невнятные войнушки с Лизой, что за загадочная конструкция на самом деле физрук, и размышлять над прочими недосказанностями. Меня куда больше занимает вопрос, где искать себя: сказали, что я могу быть императивом, но меня все тянет куда-то в будущее время несовершенного вида.
Роскошное начало книжного года, которое ты готов заглотить за день и чувствовать, как тебя распирают изнутри смыслы.
Марина и Сергей Дяченко "Vita Nostra"
Марина и Сергей Дяченко "Vita Nostra" Vita nostra brevis est,
Brevi finietur.
Venit mors velociter,
Rapit nos atrociter,
Nemini parcetur
Жизнь мы краткую живем,
Скоро она кончится.
Смерть приходит быстро,
Уносит нас безжалостно,
Пощады не будет никому.
Именно из древнего гимна студентов – не самой оптимистичной песни на свете, надо сказать – было позаимствовано название для романа. Сначала оно кажется неуместным более чем полностью – потому что сначала происходящее напоминает подростковое фэнтези с легким налетом абсурда. Саше Самохиной около 16 и она отдыхает в солнечном Крыму с матерью, окунается в соленые волны, бегает за вишней в легком сарафане – а потом эту семейную идиллию нарушает появление незнакомца в темных очках, который ее повсюду преследует. И тут начинается невообразимое выполнение странных, никому, на первый взгляд, не нужных заданий вроде ежеутренних заплывов голышом и пробежек в полпятого утра. Если все сделать правильно, тебя будет тошнить золотыми монетами. Если полениться, просачковать или ошибиться – кого-то хватит удар. Кто-то заболеет. Кто-то умрет. Как потом выяснится, Саше достались далеко не самые тяжелые задания, но сначала это не имеет никакого значения, потому что читатель сосредоточен на том, чтобы максимально выгнуть брови в недоумении.
Дальше – больше. Монеты оказываются баллами, необходимыми для поступления в некий институт специальных технологий далекого провинциального города Торпа. Хочешь ты там учиться или нет – тебя никто не спрашивает. Здесь твои желания в принципе никого не волнуют. И как только ты для себя делаешь вывод «отечественный Хогвартс тоталитарного уклона и постсоветского колорита», начинается самое интересное.
Никто не знает, никто не может объяснить, чему здесь учат. Студенты вынуждены зазубривать абракадабру, делать умственные упражнения, которые кажутся невозможными: вроде попыток поместить большую сферу в меньшую, не изменяя их диаметра. От этого скрепят мозги -–и от этого они со временем начинают работать по-другому. В бездумной вязи букв начинает появляться смысл; он похож на лисицу из сказок: покажется, махнет хвостом и был таков. И кому-то все равно, а Саша пускается в погоню. На фоне общажных дрязг, мимолетных романов и семейных проблем происходит нечто куда более важное: студенты меняют свой способ восприятия мира. И если ты любишь учиться, ненавистные упражнения и текстовые модули становятся единственной отдушиной в этом замкнутом на себе мире, где все держится на страхе. Подростков заставляют учиться через страх. Все их действия – и не действия тоже – контролируются страхом, потому что нет более действенных стимулов. Ни любовь, ни честолюбие не могут сравниться с ним. Не могут ли? Тягучий, вязкий страх является превалирующей эмоцией книги. И едва уловимыми штрихами прописанный быт с его спартанскими условиями отлично дополняет картину постоянной тревожности – которая очень важна, но все самые важные секреты открываются под конец.
И постепенно все обретает смысл. Что, если мы не люди – но при этом не волшебники, не оборотни, не вампиры и прочая ересь? Что, если мы слова, а наша реальность – это гипертекст? И то, что звучит очень глупо со стороны, то, что можно пережить и осознать только пережив вместе с Сашей всю эту вереницу событий, метаний, бесконечных срывов с самого края, на самом деле очень важно. Если просто на минуту представить, что все, что существует вокруг, подчиняется не просто правилам, а правилам Речи, что, если все мы на самом деле – проекции слов? Каким словом мы бы были, если бы смогли приблизиться от искореженной копии в человеческой оболочке до собственного эйдоса (привет, Платон, я всегда любила миф о пещере)? Как бы мы прозвучали? Смогли бы мы что-то изъявить? А может, себя вообще стоит искать не среди предлогов, глаголов и наречий, а среди чего-то другого, потому что гипертекст (почти) безграничен.
Ужас и тянущий где-то внизу живота страх перед неизвестностью, который оттеняют только короткие вспышки агрессии, делают Сашу наркоманом: впрочем, мне не понятно, был ли результат неизбежен или она сама себя подвела к черте, чтобы по собственному выбору ее переступить. Она глотает упражнение за упражнением в жадной охоте за смыслом, потому что смогла найти его здесь, в мире, где мы совершаем тысячу бездумных операций, не приближающих нас к гармонии ни на миллиметр. Она меняется сама и меняет других людей, подминает под себя реальность – так бесконтрольно, что становится опасной. Глаголы в повелительном наклонении именно такие – вздорные, сложные, жадные, подчиняющие себе всех «если бы» на своем пути.
Но ведь Саша даже не глагол. Она пароль, который может создать новый мир. И тут огромное пространство для жаркой философской дискуссии: может ли считаться свободным от страха то, что осуществилось лишь благодаря нему? Стало ли оно ультимативно новым? Я не философ, для меня важно лишь то, что Саша сделала, вероятно, самый мудрый выбор – из бесчисленного множества глаголов она прозвучала как «Не бойся». И это мир, в котором любовь не отравлена страхом.
Как-то совсем не хочется думать о том, к чему были эти невнятные войнушки с Лизой, что за загадочная конструкция на самом деле физрук, и размышлять над прочими недосказанностями. Меня куда больше занимает вопрос, где искать себя: сказали, что я могу быть императивом, но меня все тянет куда-то в будущее время несовершенного вида.
Роскошное начало книжного года, которое ты готов заглотить за день и чувствовать, как тебя распирают изнутри смыслы.
@темы: Эта книга ест мой мозг, Это вещь!
-
-
02.01.2013 в 16:58Придется все же прочитать)
-
-
02.01.2013 в 17:17-
-
02.01.2013 в 17:55-
-
02.01.2013 в 18:06-
-
02.01.2013 в 20:16-
-
02.01.2013 в 20:18-
-
02.01.2013 в 20:37-
-
02.01.2013 в 21:48-
-
03.01.2013 в 01:01вот, а я этого не делала) Совсем не уверена, что вообще поняла эту книгу, но впечатлилась)))